Шёл ёжик резиновый,
Шёл и посвистывал
Дырочкой в правом боку…
/Дыркой в боку свистел!/
(из песни)

Жил был ёж… (А почему бы и нет? Неплохое, весьма я бы сказал неплохое начало. И неча мне тут ручёнками махать, головушкой о монитор битись, про якого-то Плагиата бормотать… Я енто начало токмось сам выдумал! И бабка моя завсегда сказки свои так зачинала, и бабкина прабабка тожеть того… Вот ежели бы «В некотором царстве, в тридесятом государстве…» – тоды б шумели, а то…
В общем, жил был ёж. Так себе ёжик, ни головы, ни… иммиджу какого особого. Серый такой. Как все, одним словом. Но было в нём нечто такое-эдакое, что ну ни в сказке сказать, ни… (Да шо вы всё со своим Плагиатом? Я же ясно сказал – в глаза его никогда не видел, и – отойдите, не мешайте творить!).
Так я всё же о еже. Страсть в ём была! Ну, чувство такое. Большое. Преогромное! Всеобъемлющее… Лубовъ, одним словом. До самозабвения, или, как тапереча говорят – до умопомрачения. Яблочки он любил! Цельными днями мог сидеть у себя в чуланчике, каждое яблочко трихополом пересыпать (шоб не гнило), да в особом журнале птичкой оптичивать (шоб ничего не пропало). По лесу слухи ходили, что яблок тех у него было море, а может быть и того больше – цельная куча, а то и две! (А? Что вы сказали? А при чём ту его аппетит? И вообще, с чего это вы взяли, что он их ел? Да, он их любил! Но нельзя же есть всё, что любишь… Так ведь и вусмерть травануться недолго, или, того хужее – схватить язву с гастритом. Тогда уж не только яблокам – альмагелю не обрадуешся…).
В общем, любил ёжик яблочки…
А вы ежели чужие сказочки отак охаивать будете – так я и писать перестану! Ну и ладно! Ну и не буду. Ну и всё…
Конец сказки…